На кончиках пальцев пылает Тьма, как иногда трепещет маленькими огоньками на ладони огонь у магов. Но Тьме не деться никуда, не переплавиться во внутреннюю магию. Она просто есть и о ней не стоит забывать, если не хочешь окончательно потерять себя в темном водовороте ощущений.
Мелиссе уже не первый раз снился этот сон и что он означал, девушка знать не хотела. Вряд ли такие сны означают что-то доброе и светлое, а про чернь в своей голове Мел и так была наслышана от других. Спасибо, на этом достаточно. Каждый раз в своем сне она сначала долго шла по городу – совершенно обычному, надо сказать, городу, с привычной шумной суетой, множеством магазинов и кафе, детей, взрослых, собак. Она шла вперед, сама не понимая, зачем идет. Во сне Мелисса вообще плохо себя контролировала, так было с детства. Она уже тогда не могла толком отличить реальность от выдумки и поэтому даже во сне все принимала за чистую монету, не видя сколов и не состыковок в привычных вещах. Ей часто снились кошмары раньше, и она никак не могла избавиться от них, даже следуя совету сестры: чтобы проснуться и не бояться, надо понять, что ты спишь. Мелисса не могла это самое – понять. Она спала и жила, дышала в чужом мире также как дышала бы в реальность. Вот и этот сон невозможно было изменить, ведь как бы Мел не напрягала память, ощущение дежавю никуда не уходило, а лишь отчетливее проступало сквозь загазованный воздух, но воспоминания не приходили тоже. Мелисса обычно продолжала долго идти по вымышленному городу, не замечая ничего вокруг и полностью погрузившись в свои мысли; она часто пропускала момент, когда навстречу ей начинали попадаться люди не в обычных серо-пестрых одеждах, а странные фигуры в длинных балахонах. Головы их были прикрыты капюшонами, а на шее, прямо поверх рясы тускло поблескивали медальоны со странными символами. Их становилось все больше и больше. Они обтекали Мелиссу со всех сторон, не задевая ни одеждой, ни прикосновениями. Они просто шли ей навстречу; всегда навстречу и никогда рядом.
В какой-то момент Мелисса отмирала, выплывала из обрывков своих мыслей и поднимала голову, чтобы оглянуться по сторонам. Чаще всего останавливалась прямо посреди дороги и провожала фигуры странным взглядом. И опять в памяти билось что-то, пытаясь напомнить, ярчайшей вспышкой обжечь изнутри. Но – Мел упрямо трясла головой – ничего не приходило. Лишь фигуры двигались вокруг, будто танцуя странный танец, в котором она не участвовала. Тогда Мелиссе отчего-то становилось интересно, какие у них лица и она кидалась в первой попавшейся фигуре, затянутой в черный балахон и срывала с нее капюшон. В удивлении отшатнувшись, Мел могла упасть на мостовую, а могла остаться стоять, глядя в абсолютно белое безволосое лицо человека в рясе. Его вытянутая голова, словно окатанный водой белый мрамор, склонялась; из-под лишенных ресниц век на девушку заглядывала Тьма. Тьма клубилась у них внутри, глядя на мир сквозь слепые глаза. Тьма смотрела на девушку, а девушка смотрела на Тьму, и эта дуэль взглядов была похожа на обещание. Реальность вокруг становилась неясной и расплывчатой, словно над городом повесили дымовую завесу. Мелисса первая отводила глаза от высокой фигуры, замершей напротив нее, чтобы увидеть, что все они остановились. Люди – а может и не люди вовсе – в балахонах замирали: кто где, отбрасывали со своих белых окатанных голов капюшоны и оборачивались к девушке. И у всех них были непроницаемо черные глаза без белков и зрачка.
Потом фигуры отмирали, двигаясь хаотично, сталкиваясь, налетая друг на друга; они кидались к ней, и Мел не могла уже вырваться из их мертвой хватки. Кожа у этих недо-людей была холодная, словно у мертвяков, их прикосновения ощущались даже сквозь одежду. Ее куда-то волокли, тащили ступнями по асфальту. Кеды бороздили по шершавому тротуару, не цепляясь ни за что, и ее тянули дальше, спиной вперед, крепко подхватив под руки. Мелисса пыталась крутить головой, но вокруг были только эти белые уроды. Она орала им что-то оскорбительное, крыла руганью, плевала им в лица. И тут руки разжимались, и она падала на спину, ударившись локтями, но не чувствуя боли. Над ней нависали недо-люди, и на любые попытки подняться девушка получала пинок в грудь. Они что-то говорили ей, читали какие-то тексты на непонятно и незнакомом, но на удивление певучем языке. Мелисса крутила башкой в разные стороны, пытаясь хотя бы встать на четвереньки; в голове билось лишь одно: попала. И еще много нецензурщины. На нее что-то лилось сверху тугими густыми струями, и Мел поворачивала голову, подставлял руки, которые тут же наполнялись алыми озерцами. На запах это была кровь. На вкус тоже, хотя доводилось пробовать то, чем ее поливают, девушке не каждый раз. Но, только вылив на нее не меньше двух ведер крови, фигуры успокаивались, замолкали и отходили от пленницы, крытой алым саваном. А потом кто-то кидал в нее пригоршню огня.
«Кровь горит плохо, идиоты» - думала Мел, занимаясь всем телом тут же, словно поливали ее не кровью, а бензином.
«Не больно» - думала она и истошно орала…
А потом – просыпалась. Вот и сегодня она проснулась в своей кровати, вся мокрая как недотопленная кошка, с расцарапанным почему-то лицом. Мел долго глядела в предрассветную тьму, которая намного гуще и осязаемее, и думала о том, что бы все это могла значить. Ей не было страшно, ей не было больно. Ей было просто никак. И всегда в самый последний момент, перед тем как проснуться, на Мел разом обрушивалась Тьма.
Мелисса долго ворочалась в кровати, переваливаясь с боку на бок и не решаясь больше засыпать, прежде чем подняться, наскоро умыться и заклеить пластырем царапины на скуле. Пластырь был детский, разноцветный. Со Спайдер-меном. В коробочке лежал целый набор таких разноцветных штук. Мел скривилась, глядя на свое бледнющее отражение в зеркале, и повязала растрепанные волосы в хвост. Зверски хотелось есть. Мелисса почесала царапины на скуле через пластырь и решила, что перед едой лучше погулять. Как странно кошмар, постоянно преследовавший ее на протяжении вот уже трех лет, вновь повторился, обрастя новыми подробностями и ощущениями. Смотреть его каждый раз во сне было  противно и надоело быстро, словно ты в кинотеатре, но показывают тебе раз за разом один и тот же фильм, пускай и добавляя к нему раннее вырезанные сцены.
Девушка шла, не глядя по сторонам, полагаясь на свои ноги – уж куда-нибудь, да приведут. Солнце неприятно слепило глаза, и Мел предпочла натянуть на голову капюшон худи; ссутулив плечи, она шла по мощеной каменной дорожке, размышляя о том, что лучше вообще не спать, чем спать так, не высыпаясь. В какой момент дорожка свернула в колючие заросли, Мелисса не уловила, но и не остановилась, влетая в кустарник на полном ходу.
- Твою ж мать!.. – Мел попыталась отцепить колючие ветки от толстовки, но все безрезультатно и пришлось продираться с боем. Из кустарника она выскочила всклокоченная, вся в листве и злая. Ругаясь себе под нос, направилась в сторону водопадов и замерла на места, у самого входа на открытую площадку. Тут уже кто-то был; подобравшись ближе, Мел узнала в пришельце Марко, юношу с факультета огня. Узнала – ключевое слово, ведь обычно девушка людей и не запоминала. Вот только его не хватало, особенно с его идеальным отглаженным-начищенным внешним видом, в противовес кустарниковой Крюгер. Но возвращаться назад было глупо – там была осада колючего куста и Мелисса направилась к скамейке.
- Утро. - буркнула она негромко, надеясь, что капюшон скрывает ее исцарапанное лицо и цветастый пластырь на скуле.

Мелисса попытался незаметно оттереть с рукава зеленый сок, сама не понимая, зачем это делает. Раньше ее никогда подобные глупости не интересовали, а то, как она выглядит вообще – вопрос десятый, и даже не третий, а уж тем более не первостепенный. Но сегодня явно был день «с ног на голову», не иначе. Юноша ее уже заметил и теперь рассматривал как восьмое чудо света – его заинтересовано-насмешливый с капелькой жалости взгляд не укрылся от Мел и настроение окончательно испортилось. Девушка прошла к скамье и плюхнулась на нее, подбирая под себя одну ногу. Он быстро глянула на Марко из-под капюшона, отчего тот окончательно съехал ей на глаза. Юноша замер возле перил и разглядывал ее почти не таясь, разве что по-птичьи не склонил голову на бок. Мелисса передернула плечами и стащила-таки с головы капюшон. Какая разница теперь? Все равно все листочки, веточки и колючки, налипшие на одежду, не укроешь от пытливого взгляда темных глаз, а уж пластырь на щеке – самое последнее, что стоит прятать.
- Просто моя удача все еще спит и она не виновата, что ее хозяйка зачем-то поднялась так рано, - пробурчала Мелисса в ответ и небрежно почесала щеку, едва не сорвав пластырь. Это было даже забавно, с настолько исцарапанными руками и подбородком, воевать с неосторожностью за какой-то дурацкий пестрый пластырь, но Мел упрямо подклеила обратно на скулу оторвавшийся уголок. Интересно, зачем ноги принесли ее сюда? Не на красоты же водопадов любоваться. На красоты Марко, что ли?.. Мелисса чувствовала напряжение, повисшее между ними в воздухе. Будь на то ее воля, в сгустившийся воздух можно было бы воткнуть нож, и он бы встал, как в густом киселе. Мелисса зачем-то снова проверила, не отклеился ли пластырь, и принялась вспоминать все те слухи, что ходили по школе о ее персоне. Мелисса Крюгер – девочка-ужастик, кости которой любили перемывать как старички, так и новички, которых опять же запугали, или предупредили, черт их разберет, старшекурсники. Тема не гасла в массах вот уже два года, как только стало известно, что в школу поступила еще одна Крюгер. С сестрой было также, но если за слухи, ходившие про Мелинду Мел рвала бы всем глотки, оправдывая прозвище, то на сплетни о себе почти не обращала внимания, если конечно ей не нужно было прицепиться к человеку специально. Так, она отвлеклась, а ведь вспоминала, что там о ней болтают полушепотом. Первое, что обычно говорили новичкам, это что она наркоманка. Но это было не так и даже близко к правде не лежало. Наркотики Мелиссе, чтобы выглядеть странно были не нужны вовсе, а расширенные зрачки всегда списывались на счет физиологии. Второе, что про нее говорили, это то, что она однажды убила человека просто так. Ну,… допустим, не убила, а покалечила. И не просто так, а опять же, из-за сестры. Что там еще?... Хм, так и не вспомнишь сразу. Может, спросить?
- Марко, ты не подскажешь, что новенького про меня тебе рассказали? А то по взгляду – ну прямо что-то интересное, а я как обычно все упустила, - Мел вскинула голову и сощурилась на яркое солнце, тут же зашипев и закрываясь ладошкой. Он, скорее всего ей не поверит, даже если она решит опровергнуть слухи. Да и зачем напрягаться? Разве ей важно мнение огневика, который к тому же еще и старше? Они и разговаривали-то всего пару раз, сводив все к «где декан?-ушел декан!-спасибо за информацию». Мелисса даже разозлилась на себя за глупые мысли и перевела взгляд на скамейку, на которой сидела. Рядом с ее рукой на самом краю лежала книга, видимо Марко, ведь не сама же она сюда пришла, а если бы оставил кто со вчера – так ночью был дождь, страницы и переплет бы не выжил. Мел, не спрашивая – захочет сам скажет, чтобы положила – взяла книгу и открыла на первой же странице. Поднесла ее близко к лицу и незаметно принюхалась – страницы пахли приятно – и только после того принялась изучать содержание.

Отредактировано Melissa Krueger (Пт, 17 Авг 2012 20:37:47)